HENRY PROUDFOOT
30; HB; HIT WIZARD; НАПАРНИК, ПОДЧИНЕННЫЙ

TRAVIS FIMMEL

Nymphadora Tonks: "I'm stationed in Hogsmeade now, to give the school extra protection." Harry Potter: "Is it just you who's stationed up here, or —?" Nymphadora Tonks: "No, Proudfoot, Savage, and Dawlish are here too." — Nymphadora Tonks and Harry Potter on 1 September 1996 генри — клубок пассивной агрессии, вечно нахмуренных бровей на работе и приколов в баре после. он не умеет придерживать коней, и из-за этого часто подает рапорты на стол с объяснением, почему положил мордой в пол, когда надо было связать заклинанием. выросший среди магглов, у него свои уличные законы, которые не стеснялся применять ни в хогвартсе, ни теперь в аврорате. генри смотрит волком на каждого, кто не подходит под его собственные искривленные тяжелой реальностью принципы. в общем-то, с кассиусом они так и познакомились, на ринге маггловских боевых искусств в 1971 году. два единственных сумасшедших, кто вместо тренировки магического мастерства, пошел выплескивать всё, что накопилось годами, на оживленных манекенах, а потом и в спарринге. часто работают в связке на задержаниях. несмотря на то, что кассиус - старший хит-визард отряда, а генри - его правая рука, они считают друг друга равными. они служили аврорами-напарниками в отделе расследований до начала активной резни на улицах магической британии, и когда кассиус запросил у крауча-старшего перевод в боевой актив, генри продержался всего месяц на месте, и последовал за клируотером, потому что "нехер сидеть на месте, когда там без меня происходит драки". праудфут может допустить, чтобы не он начал конфликт, но не вытерпит, если последний удар не будет за ним. "наш девиз четыре слова — мы всех пересажать готовы". и это, действительно, про праудфута. он очень яро относится к приспешникам темного лорда и ордену феникса как революционерам, вершащим самосуд. и если на задержаниях он ещё готов сдерживаться, то часто попадает в отчаянные споры в барах и комнате отдыха. как его ещё не погнали взашей, один крауч знает. дополнительно: » хит-визарды - это спецназ в мире магии; выезжают на особо опасные операции, контролируют акции протеста и сопровождают авроров при арестах темных волшебников (читай: пожиратели смерти + орден феникса в нашей вселенной) » пять или больше сданных С.О.В., включая ЗОТИ, поэтому совсем раздолбаем в школе быть не получится. » лично я вижу его на Гриффиндоре, 1971 года выпуска » авроры сейчас требуются в сюжет, так что без игры ты не останешься » плюс личные боевые сюжеты, благо у нас 13 лет совместной карьеры, найдем, что отыграть

---

ПРИМЕР ПОСТА

январь, 1982
департамент магического правопорядка
отдел хит-визардов

на часах далеко за полночь, редкие отделы ещё на местах, окна министерского "города" тускло освещают центральную статую. и только отряд хит-визардов волочат из камина очередного пожирателя.

— что, ради этого, ты просрал свое теплое место в аврорате, а, касс? — залихватски спрашивает товарищ, что крепко держит арестованного с другой стороны. клируотер лишь закатывает глаза и крепче затягивает магические путы на запястьях будущего гостя Азкабана.

разумеется, ради этого. практически все называли его сумасшедшим, когда он подал краучу прошение о переводе два года назад. ему пророчили место начальника отдела, а там глядишь и до заместителя главы департамента недалеко было, но клируотер так не хотел. ещё не закрыт гештальт, ещё выгрызает нутро агрессия. и как удачно ему пришла в голову идея отправить семью за океан.

"чтоб не мешались под ногами," — сказал тогда его напарник. и как бы мерзко ни было признавать, кассиусу казалось, что именно это и послужило причиной. хотя он всеми неправдами убеждал себя в том, что хочет для них лишь безопасности.

ноги заключенного тащились по полу. хоть он и был под прицелом минимум пяти палочек и обвязан несколькими заклинаниями, хит-визарды редко полагались на случай, и обычно выделяли ещё двух крепких парней, чтобы применить физическую силу. кассиус практически всегда оказывался таким парнем. работать мускулами и силой — было в этом что-то садомазохистичное. также, как и в маггловских боевых искусствах, которыми он увлекся по молодости. пока другие тренировались в магических рингах, он выходил на спарринг с оживленными манекенами. чтобы сказали чистокровные родители, если бы узнали... он хмыкает про себя. давно у него не появлялось мыслей о мнении родителей. интересно, что возникла сейчас, когда он волоком тянет одного из дальних родственников прямиком в нутро дракона по имени департамент магического правопорядка, где его ждут многочисленные пытки и допросы.

тот что-то мычит, а он лишь крепче сжимает пальцами его шею, явно оставляя красные полосы и синяки вдобавок к и так кровоточащим ранам. есть в этом нечто завораживающее. если раньше он никогда бы первым не применил силу, сейчас он уже настолько озлоблен и пресыщен игрой в доброго аврора, что хотелось прям здесь переломать этому подонку каждое ребро, миллиметр за миллиметром.

но гнев и агрессия должна быть сдержана, иначе даже крауч уже не поможет. однако, он не знал, как можно жалеть этих подонков, которые очерняют свое имя каждый раз, когда поднимают палочку, как можно оправдывать то гнилое и черное, что сочилось из их змеиных меток. чистокровие, драккл его задери, кажется сейчас самым грязным словом. и даже он сам уже использует его как ругательство, хотя знает, что в семье до десятого колена никогда не было ни полукровки, ни маггла, ни существа.

существ он ненавидит ещё больше, но уже делает исключения. до сих пор, перед глазами стоит образ того потрепанного парня, что своим телом защищал ребенка. когда он ещё был аврором и выехал на задержание вместе с хит-визардами, он не мог отвести взгляда от того, как тот до последнего держал оборону. и если бы не инкарцеро в сторону пожирателя, что пытался накинуться и забрать дитя, вероятно, смельчаку бы так и не удалось желаемое. только когда на место резни приехал отдел по контролю за магическими популяциями, кассиус осознал, что парень был не простой.

"оборотень, прикинь?" — толкнул его тогда в бок напарник, пока клируотер вглядывался в чуть искривленный силуэт парня, которого опрашивали патрульные. — "вон оно как оказывается, и они могут сострадать".

тогда шестеренки в голове до конца повернуться не смогли, но одна всё же щелкнула: и кассиус был не без греха. всё время думал, повернись обстоятельства по-другому, может и он бы был по ту сторону, может и на его руке горела бы метка, и его вера в спасителя чистой крови была бы настолько же сильна, как у всех его приспешников, что каждую ночь наводят ужас на жителей магического мира. но ему нравилось себя успокаивать принципами.

у него они были, у них — нет.
у него было понятие милосердия, у них оно напрочь атрофировалось.
и поэтому они по разные стороны баррикад.
и поэтому он сейчас хит-визард, а этот его дальний кузен в его руках в преддверии пыток.

LAURENCE GREENGRASS
30; PB; ЗАМЕСТИТЕЛЬ НАЧАЛЬНИКА ОТДЕЛА РЕГУЛИРОВАНИЯ МАГИЧЕСКИХ ПОПУЛЯЦИЙ; БРАТ

PAVEL TABAKOV

наследник и отрада рода гринграсс - лоренс - был назван в честь лаврового венка победы, и с детства от него ждали нечто великого, что он прославит свой род в истории, обретет власть и не опорочит имя древнего чистокровного рода, что кровью сверкает в списке священных двадцати восьми. шляпа отобрала тебя в слизерин, сданные Ж.А.Б.А. привели в отдел контроля магических популяций. и ты в надежде восстановить справедливость власти волшебников над существами принял эту долю. то, что сейчас происходит в департаменте претит всем твоим устоям. пока юные стажеры организовывают акции протеста в защиту всякого существа, ты штампуешь отказы один за другим. находясь между молотом и наковальней, всё ещё сдерживаешь в узде департамент, который скоро превратится в активистский штаб, и помышляешь о должности начальника, чтобы вновь обратить всё вспять. в отличии от сестры, которая отказалась выходить замуж и продолжать чужой род, ты выполняешь свои обязанности наследника идеально и беспринципно. согласился жениться на чистокровной девушке, которую самолично подобрала бабушка эстрелла. твоя жена уже родила тебе двух дочерей - дафну и асторию. ты надеешься на наследника, и то, что семья продолжит свое существование в чистокровности. твоя беспринципность поможет тебе в этом. в 1981 наш отец бэзил порвал связи с родственниками, которые приняли черную метку, но тебя видели на собраниях пожирателей. слава мерлину, тебе хватило ума не участвовать в их операциях. почему ты не пошел в их ряды, как сделал это род? испугался или решил, что следовать за полукровкой ниже твоего достоинства? мы не общаемся каждый день, нас не связывают узы true siblings, но со временем ты поддержал мое решение не быть выданной замуж в другую семью, а построить карьеру. фамилия для нас больше, чем просто звук, мы оба хотим сохранить её в веках, не дав ей истребиться в браках с другими чистокровными. дополнительно: - на форуме есть двоюродный брат - кассиус клируотер (мой твинк), хит-визард; и троюродный брат - ликорис гринграсс. - так как у нас могут не рождаться те, кто родились после 1980, ты можешь убрать детей (1979 и 1982 г.р.) и жену, но мне кажется это срастается с его образом. - детали обсуждаемы, мою анкету и семейное древо ты можешь посмотреть после регистрации, посты покажу. - обещаю игру со своей стороны и надеюсь, что ты впишешься в сюжет и квесты. - также советую посмотреть вот эту тему - нужны в сюжет , возможно найдешь профессию получше, но я не вижу его на должности ниже, чем заместитель начальника департамента. - внешность паши табакова запала в душу, но если принципиально - также обсудим.

---

1972

В уголках кровь, в уголках смех
Сдерживаем ребрами чудовищ всех

Аппарация для Андромеды – это всегда чувство удара куда-то в солнечное сплетение, от которого к горлу тугим комом подступает тошнота. Это звон в ушах, который через пару мгновений сменяется шумом нового места. Это мурашки по коже от разницы температур в месте, где Меды больше нет и где она уже есть.

Она закрывает глаза, в надежде унять тошноту и слабость. Пальцы крепко сжимают ручку чемодана, который, Мерлин его раздери, кажется таким тяжёлым, таким невыносимо тяжёлым, словно Меда в нём унесла всю свою жизнь из дома.

В общем-то так и есть.

От этих мыслей тошнота только усиливается, Меда дышит глубоко и часто, заставляя себя всю подобраться, расправить плечи, пересилить собственное тело волей – для слабости сейчас не то время, не то место.

Меда наконец-то открывает глаза, позволяя взгляду скользнуть по улице ночного Лондона, подмечая свет в окнах домов, несколько заведений (лишь одно из них всё ещё работает в такой час), спешащих по своим делам прохожих. Кто-то обходит её, застывшую на тротуаре с чемоданом, с недовольным ворчанием – Меда лишь провожает незнакомца взглядом.

Адрес Теда известен ей наизусть – это тот же адрес, который она старательно выводила на конвертах писем, куда отправляла дурацкие открытки и подарочные свёртки.

Она знает адрес, смотрит на номер дома, но колени дрожат, да она вся трясётся как осиновый лист – сделать шаг ей почему-то невыносимо страшно.

Но вернуться в родительский дом ей ещё страшнее. Поэтому она на негнущихся ногах идёт вперёд, поднимается по обшарпанной лестнице вверх, мимо стен с облупившейся краской, дурацкими росписями и надписями-шрамами, пересчитывая номера квартир.

Квартира Теда последняя в доме, подпирает обветшалую крышу и Меде кажется, что если она постучит – дверь упадёт прямо на неё. И всё же она рискует – стук маленького кулака больше похож на то, как в двери скребётся кот. Она прислушивается настороженно, с губ слетает напряжённый нервный смешок, больше похожий на хрип.

С чего она вообще взяла, что Тед дома?

Она стучится ещё раз – чуть сильнее и громче, устало уткнувшись в рассохшуюся древесину лбом. И вздрагивает, когда чужие шаги за дверью по ощущениям рикошетят ей прямо в голову.

Меда узнаёт Теда ещё даже не увидев – по сонному вздоху, неразборчивому бормотанию. Пальцы наконец-то разжимаются, отпуская ручку чемодана, позволяя ему с глухим стуком упасть на пол.

Ей кажется, ноги всё ещё дрожат, когда она делает шаг за порог – ныряя под крепкие руки, обнимая Теда и утыкаясь лицом в его грудь. Она всё думала, что скажет ему, когда придёт, как поздоровается, а в итоге только дышит тяжело и часто, словно вот-вот заплачет, но слёзы никак не идут. Вместо них приходит какой-то дикий кислородный голод – она не может надышаться Тедом, ей кажется что если он вот сейчас отстранится, оттолкнёт её – она сдохнет на этом самом пороге.

А теперь, когда Тед рядом, умирать ей совсем не хочется.
_______________________________________________________________________________
1973

Ты темная вода под тобою мили
Будто бы в тебе все солнца утопили

Если бы кто-то сказал ей, что между её домом с Тедом и родительским домом будет что-то общее, она бы ни за что не поверила. И тем не менее вот она, общая деталь, осознание которой по ощущениям переворачивает все её внутренности, скручивая их в тугой болезненный узел.

Она стоит на пороге и ей страшно открыть дверь, потому что она не знает, что хуже – если за этой дверью её никто не ждёт или же наоборот – если ждут.

Меда делает глубокий вдох, пальцы сжимают прохладный металл и на выдохе поворачивают дверную ручку.

Прихожая встречает её неопределённостью и тишиной, давящей и тоскливой. Меда захлопывает за собой дверь и стоит несколько мгновений, прислонившись к ней спиной, привыкая к полумраку. Дом ощущается раненым зверем, как и она сама. И Андромеда не понимает, как сделать так, чтобы произошло исцеление.

А главное, нужно ли что-то делать?

С тяжёлым вздохом она отстраняется от стены и делает несколько шагов в сторону кладовой. Под её ногой что-то громко хрустит и Меда замирает, устремляя взгляд вниз.

Что-то оказывается осколками её кофейной чашки – той, что Тед ей купил где-то в одной из лавочек Хогсмида. Меда отступает и сглатывает комок в горле, одними губами произнося “Репаро” и поднимает кружку с пола, сжимает её в руке, ощущая тяжесть и прохладу керамики.

Ей требуется пара минут, чтобы всё же дойти до кладовки – коробки их с Тедом вещами так и стоят внутри, неразобранные после переезда и безымянные. Всё, на что им тогда хватило сил – подписать “Хрупкое” на части из них.

Стоило сделать такую же надпись на браке, видимо. Потому что его-то они, судя по всему, разнесли в щепки при переезде, и заклинанием починки тут не помочь.

Меда вздыхает и взмахом палочки переносит коробки в гостиной, а следом за ними и запрятанный в глубине кладовой уменьшенный чемодан. Она кладёт его рядом с собой на пол в полупустой гостиной, которая выглядит больше как поле боя, и увеличивает, раскрывая. Места в комнате остаётся не так уж много для манёвра, но Меду это не останавливает. Она тянет к себе ближнюю коробку, открывая и изучая её содержимое. Словно в насмешку на самом верху оказывается сложенное свадебное платье и у Меды белеют костяшки – так сильно она сжимает картонные стенки. Страшно хочется разрыдаться, но Меда одёргивает себя – она сама всё разрушила, сама сделала непоправимое, так какое она имеет право разводить сопли и жалеть себя? Точно не сейчас, точно не здесь.

Она закрывает коробку и отставляет в сторону. Возможно, следующая находка не заставит ей ощущать себя самым большим чудовищем на Земле.

Потому что она и без этого в курсе, кто она.

Очередная Блэк, которая своими руками разрушила самое светлое, что было в её жизни.

Разве могло быть иначе?

рори все еще ржет над пивным желе джима, когда толпа начинает нести их к сцене. точнее они сначала даже не замечают, куда все движется, просто идут со всеми, но сцена блядь как рим, к ней ведут все дороги. он пританцовывает под «дорогу в дублин», с любопытством рассматривая сцену и желтый кирпич из которого она сделана, и жалея, что килин не смогла с ними пойти, отговорившись делами. хотя какие дела могут быть у ирландки в день святого патрика — не понятно. наверняка просто не хотела связываться с их подпитыми рожами.

от размышлений его отвлекает громкий голос ведущего. и танцующие вейлы. и пролетающие на облачках лепреконы. дженкинс рядом вскидывает руку, цепляя ближайшее облако. рори, наблюдавший последние пять минут, как друг выковыривал несчастное желе из стаканчика прямо пальцами, солидарен с этим решением. хотя судя по тому, как изменилось выражение лица джима, оно было совершенно неверным. друг протягивает ему оставшийся в руке клок облака, оказавшийся сахарной ватой. вообще паркин к этому угощению довольно равнодушен, но вспомнив, как дженкинс уплетал лакрицу, решил все таки съесть предложенное, мало ли тому взбредет в голову накормить его чем похуже. он осторожно берет небольшой кусочек прямо зубами, прямо с руки. во-первых, потому что так смешнее. а во-вторых, потому что свои грабалки пачкать липким не хочется совсем.

вата разливается по рту приторной сахарной сладостью с небольшим привкусом мяты, и рори морщится от этого сочетания.
- пакость, — выдает он свой вердикт и беспомощно смотрит на стакан пива у себя в руке. совершенно пустой стакан. — я пойду возьму себе еще пива, — он хлопает друга по плечу и разворачивается. море людей, конечно, внушало ужас и мимолетную малодушную мысль, что не так-то это пиво и нужно ему, но приторный привкус во вкус гнал к спасительному бару. он прокладывает себе путь через людей, старательно уворачиваясь от локтей особо недовольных, но все равно к бару он добрался с парочкой синяков. 
- шикарно выглядишь, — рори хвалит новую шляпу вилли, которой явно не было при предыдущей встрече. как и нежной, мечтательной улыбки. паркин смотрит на это чудо чудное, диво дивное, но комментировать не решается. вилли был парнем добрым, но здоровым, и рука у него была тяжелая. — нальешь мне еще твоего пива? — паркин опирается на барную стойку и смотрит, как льется жидкость. он уже тянет руку к стакану, но вилли хитро улыбается ему, теряя всю свою мечтательность, и опрокидывает в пиво целую горсть подозрительно знакомого драже. рори смеется и забирает стакан. он делает один глоток сразу же, перебивая вкус сахарной ваты.
- охренеть, вилли! ты где прятал эту прелесть? — искренне выдает паркин, оборачиваясь к знакомому. тот отвечает широкой улыбкой и поднятым большим пальцем. рори машет рукой в ответ и начинает свой путь обратно к дженкинсу, охраняя стакан с пивом как величайшее сокровище.

рори слышит дженкинса издалека. и не испытывает никаких проблем пройти вперед. а когда добирается до друга видит, почему, с некоторым изумлением наблюдая, как от того разбегается малышня.
- ты в курсе, что у тебя бумажки в волосах? — рори снимает с головы друга одну, пока еще несколько падают в туман, заволокший всю землю. бумажка оказывается билетиком. паркин с удивлением рассматривает цифру 19 и прячет билетик в карман. он поднимает голову как раз вовремя, чтобы увидеть подходящую к ним вейлу.
рори широко улыбается, когда девушка поворачивается к нему и предлагает выбрать шляпку.
- привет, красивая! — говорит он, забирая цилиндр с отделкой шотландкой. вейла и правда прекрасна, но рори почему-то показалось, что раньше они были более впечатляющие. он приобнимает девушку, улыбается и выдает:  — может, ну его этот день святого патрика? — рори еще не настолько пьян, чтобы действительно верить в то, что они с вейлой сейчас сбегут. у него джим, за которым просила присмотреть руби, у нее — работа. но он не мог не предложить. — давай сбежим? я бы тебя на своей метле прокатил. я в квиддич играю, не уроню, не волнуйся.
рори видит, как вежливая улыбка сменяется искренним негодованием. 
- везде достанете... върви по дяволите, момче! и передай своим придуркам на вениках — я  н е  вернусь, пусть ищут других дур на потеху!
и вейла уходит, на ходу бросая непонятные ругательства. они отзываются странным комом меж ребер, и рори блядь ни капли не сомневается, что это  б о л г а р с к и й.

паркин смотрит ей вслед, затем переводит такой же растерянный взгляд на джима, внимательно смотрящего в глубь своего цилиндра, затем обратно на вейлу. после чего пожимает плечами. дур искать ему не хотелось, особенно других, да и за этой бежать желания не было. рори делает глоток пива и обращает внимание на шляпу у себя в руке, значительно увеличившуюся в размерах. 

это странно, но стоило глянуть внутрь цилиндра из него дохнуло теплым ветром. не холодным, пронизывающим, мартовским, а будто на дворе июнь, земля прогрета солнцем, но еще не высушена. свист бладжера раздается слева, и рори поворачивается как раз вовремя, чтобы поймать тяжелый мяч. тот вырывается, и паркин отбрасывает его как можно дальше, наблюдая, как тот улетает. тренировка с бладжерами была так себе заменой обычной, с командой, но сейчас рори только это и мог. он перебрался в бенллех три дня назад, прихватив с собой шмоток и бладжер из набора мячей итана просто из принципа. сейчас это был единственный инвентарь, доступный ему. все равно ловить агрессивно настроенный бладжер веселее, чем просто кидать квоффл в стену.
- ты же паркин, — рядом раздается голос, и рори оборачивается, чтоб рассмотреть подошедшего. он не задавал вопрос, он утверждал.
- ты же луэллин, — в тон ему отвечает рори. мужчина был как две капли воды похож на брата, которого на руках носил весь уэльс.
мужчина смеется и протягивает ему руку.
- я видел, как ты тренировался. у меня есть предложение.
рори пожимает его руку. конечно, он будет играть за бенллех, никаких проблем, да какая там оплата, да при чем тут фамилия. 
он просто любит квиддич.

рори выныривает из воспоминаний и невидящим взглядом смотрит на сцену. губы сами разъезжаются в улыбке и паркин клянется себе, что напишет дьюи как только вернется в чадли. рори все еще улыбается, когда снова заглядывает в шляпу и обнаруживает там билетик. 64. 19 ему нравится намного больше, но он все равно складывает второй билетик к первому, похлопав по карману.
рори делает глоток пива, но вместо божественной жидкости, которую еще недавно он пил у вилли, оказывается такая мерзопакостная гадость, что лучше бы он еще сахарной ваты съел. паркин с подозрением смотрит на жижу у себя в стакане, поменявшую цвет с красивого пивчанского на подозрительно бурую, принюхивается и кривит нос.
ебучая лакрица.
- будешь? — он протягивает стакан джиму.